Случай в Мисчиф-Крик - Страница 5

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

-- Тому уж восемнадцать лет, -- заметил Абирам Торп. -- Строятся люди. Новые земли ищут. Иногда далеко...

-- Далеко, -- горько подтвердил пастор. -- Порой очень далеко. Особенно если имеют к тому повод.

-- О чем вы, преподобный? Мэддокс не ответил.

Они увидели, как мчащаяся прямо-таки по-кавалерийски двуколка притормозила, потом остановилась. Франсез Флауэрс наклонилась и перебросилась парой слов с кем-то, разглядеть кого им мешала кукуруза. Потом свистнула и рысью покатила к поселку.

Они быстро нагнали ее собеседника, которым оказалась девчушка лет, может, двенадцати с корзиной кукурузных початков.

Увидев их, остановилась, подняла голову. Глаза у девочки были такие же зеленые, как у Франсез Флауэрс, волосы тоже -- длинные, завитые, выбивающиеся из-под соломенной шляпы локоны.

-- И чего эта Франсез болтнула, -- сказала она смело, водя глазами от одного наездника к другому. -- Какой осел? Одни ж лошади. Никакого осла и нету вовсе. А ты -- ты индеец?

Измаил Сассамон слегка кивнул. Мэддокс подогнал коня. Адам Стаутон своего придержал, немного отстал, ехал шагом рядом с девочкой. Генри Корвин сделал так же. И Джесон Ривет тоже.

-- А может, -- предложил плотник, -- взять тебя на седло, мисс? Девочка подняла голову и раздула ноздри.

-- Нет. Большое спасибо. И никакая я не мисс, а Верити Кларк.

-- Ха! А я думал, Франсез Флауэрс -- твоя мать. Ты на нее похожа.

-- Франсез -- моя кузина, а никакая не мать. У нее нет детей. Но она старается вовсю. Как только выпадает минута и возможность. Даже когда Арне Леннарт, ее муж, уходит на лесосеку, Франсез ездит к нему на двуколке. И они там делают ребенка.

Плотник кашлянул, замолчал, уставился на гриву коня. Констебль внимательно посматривал на девочку.

-- Стало быть, -- поморщился он, -- того шведа зовут Леннарт. А у твоей кузины фамилия Флауэрс. Что ж это за семья такая?

-- А?

-- Твоя кузина не носит фамилии мужа.

-- А чего ради носить?

Корвин замолчал. Но лишь на минуту.

-- А какая фамилия у твоего отца?

-- Папа умер.

У речки на усыпанной перьями лужайке паслись гуси. За лужайкой в тени кленов примостилось кладбище, окруженное низкой каменной оградкой. Могил было много. Это сразу бросалось в глаза.

На самом краю селения, за зелеными оградами, возводили большое строение, уже обозначившееся ажурной ярко-белой клеткой балок и стропил. На строительстве трудились несколько мужчин, до конников долетал стук молотков. Почти из-под самых копыт сивки пастора Мэддокса выпрыгнул рыжий кот и рысью помчался к заборчикам.

-- А верно, -- вдруг заговорила Верити Кларк, -- что в городах есть машины?

-- Какие машины?

-- Ну, которые сами делают разные вещи. И у которых есть колеса.

-- Конный привод? Молотилки? Водяные молоты?

-- Ага. И разные повозки, которые ездят по дорогам? Есть?

-- Есть.

-- Как здорово!

-- А как, -- преподобный Мэддокс вдруг обернулся в седле и прошил девочку прямо-таки ястребиным взглядом, -- чувствует себя Дженет Харгрейвс?

-- Кто-кто?

-- Дженет Харгрейвс. Ну, та чужая женщина, что недавно... пришла к вам. У которой нога болела. Здорова ли? Или нога все еще болит?

Девочка смотрела на него, широко раскрыв глаза и еще шире рот. "То ли такая хитрая, -- подумал Джесон Ривет, -- то ли верно ничего не знает, ничего не видела и тонкий маневр преподобного ничего не дал".

Мэддокс, видимо, пришел к такому же выводу, потому что подстегнул коня, перестав обращать на девочку внимание. Верити Кларк громко вздохнула. Она, подпрыгивая и напевая, шла рядом с лошадью Джесона.

Они были уже очень близко к поселку, так близко от строящегося дома, что к стуку молотков присоединилось визгливое пение пил, а ветерок донес резкий запах свежеспиленной сосны. Уже были видны плотники, их было шестеро. Адам Стаутон окинул стройку глазом специалиста.

-- Хорошая работа. Хорошо у них дело идет.

-- Верно.

Увидев отряд, плотники прервали работу, а Джесон Ривет даже вздохнул от удивления. Если б это не противоречило доводам рассудка, он мог бы поклясться, что перед ними недавно встреченные лесорубы с лесосеки, каким-то чудом переброшенные сюда. Такие же светловолосые, с такими же странными безбровыми лицами без ресниц. Совершенно с такими же безразличными, пустыми глазами, в которых незаметна была какая-нибудь реакция.

-- Здравствуйте. Мы приехали из Уотертауна. Мы сторонники короля и закона.

Мэддокс осекся. Он тоже понял, что разговаривать с плотниками бессмысленно.

-- С ними, -- звонким голоском подтвердила очевидное Верити Кларк, -не поговоришь. Не бойся их, Адриан ван Рейссел. Они тебя не обидят. Продолжай работу.

-- Tot Uw dienst, juffrom.*

(* Как прикажете, мадемуазель (гол.).)

Проехав между домами, они тут же увидели тех, кто ждал их на одной из террас.

Одну женщину они уже знали -- Франсез Флауэрс. То, что вторая, постарше, походила на маленькую Верити, не заметить было невозможно, значит, она, несомненно, мать девочки. Третья женщина была высокая и худая, восковая кожа лица плотно обтягивала череп, а из-под чепца выбивались седые прядки. У четвертой женщины, удивительно красивой, были черные, блестящие как вороново крыло волосы и кроваво-красные губы. Скромный жакет, простая шерстяная юбка и белый фартучек сидели на ней лучше и выглядели эффектней, чем шелка и атласы на жене губернатора Колонии. Но самой удивительной была пятая.

Пятая женщина, сидевшая в кресле-качалке с высокой резной спинкой, была уже в весьма солидных годах. На ней была черная шляпа с пряжкой и короткая пелерина. Глаза -- салатного цвета, настолько светлые, что казалось, у них нет радужки, а только темное пятнышко зрачков. Джесон Ривет отметил, что в этих глазах было что-то такое, от чего сразу же хотелось уставиться в пол и признаться в том, что варенье съел ты. От полной женщины исходила властность, авторитет. Но Джесон Ривет не знал такого слова.